чувствительность, свод правил, привносящих в жизнь ее содержание,
утрачен… большая часть испытаний, предназначавшихся для
человека самим мирозданием, исчезла, — а вместе с ними исчезло
и стремление личности к созиданию... Грань между добром и злом
стерлась… повсюду царит разброд... Недостаток наблюдательности
и избыток рассудочности ведут к заблуждениям. Избыток
наблюдательности и недостаток рассудочности ведут к истине».
(Алексис Каррель "Размышление об образе жизни")
Наше время — это время пересечения и синтеза различных идеологий, когда люди, вместо того, чтобы учиться у реальности, взятой во всей ее целостности, — и сделав ее основой своей созидательной деятельности, пытаются манипулировать реальностью согласно надуманным схемам: «Так триумф идеологий освящает крах цивилизации».Св. Августин в осторожной игре слов утверждает нечто подобное следующим образом: «Я исследую, чтобы знать какую-то вещь, а не для того, чтобы думать о ней». Подобное заявление указывает на позицию, противоположную той, которая яснее всего просматривается в современном человеке. Можно моделировать какие угодно ситуации и возможные следствия, можно проецировать во-вне любые вариативные комбинации причин и следствий, но это совершенно ничего не значит - действительность всё равно останется "вешью в себе".
Но меня интересует не просто тема действительного и возможного, а тема соотнесенности в этом дискурсивном "поле" - религиозной действительности и опыта.Действительно, не существует человеческой деятельности более обширной, чем та, которую можно определить как «религиозный опыт или религиозное чувство». Она ставит перед человеком вопрос обо всем, что он делает, и поэтому становится взглядом, открывающим более широкие перспективы по сравнению с любым другим взглядом. И критик и скептик и агностик и атеист в праве задать вопрос о методе?Ссылка на авторитеты ни чего не добавит, как и не убавит. Она просто не актуальна, и даже не потому, что этот наиболее"веский аргумент" оказался под прицелом ядовитых наконечников стрел, обрущившихся на цитадель религии в эпоху просвищённого Просвещения. Она не актуальна поскольку, на мой взгляд, стандартизирует методы и стредства религиозного опыта. Как сейчас бы сказали "продвинутие" в никуда блогеры "копипастит". Действительно, в силу неповторимости моего или твоего и его личности "копипаст" чего бы то ни было не катит. Или как говорит Библия — «сердце», которое одинаково в каждом из нас, хотя и выражает себя самыми разнообразными способами.Можно сколько угодно протирать штаны, зубрить, проходить искусы в любом ВУЗе, но при этом не стать ни Павловым, ни кем то ещё. Миллионы религиозных, как и светских людей, совершая одни и теже деяния, на "выхлопе" получают совершенно разоичный результат. Дело в специфицеской и неповторимой индивидуальности всех нас.
На мой взгляд, только два типа людей сохраняют в полной мере масштаб человеческого существа: анархист и человек подлинно религиозный. Природа человека — это его взаимоотношение с бесконечным: анархист самоутверждается перед лицом бесконечности (это дантовский Капаней, гигант, прикованный Богом в аду, но кричащий Богу: «Я не могу освободиться от этих цепей, потому что Ты приковал меня здесь. Но Ты не можешь запретить мне богохульствовать, и я богохульствую»),а человек подлинно религиозный принимает бесконечное как смысл самого себя. Действительно, анархия является самым соблазнительным искушением, но оно столь же ложно, сколь и привлекательно. Сила этой лжи — именно в ее притягательности, приводящей к забвению того, что сначала человека не было и потом он умирает. Поэтому то, что может заставить его сказать: «Я самоутверждаюсь против всех и вся», — чистое насилие.
Гораздо больше величия и истины в том, чтобы любить бесконечность, то есть охватывать реальность и бытие, — нежели утверждать самих себя перед лицом любой реальности.
Если понимать, что религия не требует рефлексии над собственными переживаниями или инсайтом (как только это проиходит, это уже философия, либо богословие), эффект "неповторимости" приобретает исключительный характер. Хотя трудно отрицать, что все равно большинство людей сознательно или неосознанно полагались и будут полагаться на слова и мнения других и, в частности, на слова тех, кто пользуется авторитетом в обществе, например: философов, о которых учитель говорил в школе; журналистов, обычно пишущих в ежедневных газетах и периодических изданиях и определяющих "объективно" общественное мнение, особенно претендующих на самую модную точку зрения или мироощущения, определяющих непростую "атмосферу", в которой мы все живем. Обычное отношение к действительности определяется общественным мировоззрением, поддерживаемым и распространяемым теми, кто находится в обществе у власти. "История - политика обращенное в прошлое". С этим ничего не поделаешь!
Согласно требованиям реализма, для того, чтобы познать объект методом наблюдения, метод этот должен определяться объектом , а не являться плодом воображения или изобретением субъекта. Это относится и к религиозному опыту как общечеловеческому явлению, метод его познания должен подсказать он сам. Сам этот опыт имеет отношение только к человеку и в этом смысле, это человеческий опыт. Однако, прежде чем человек начал существовать, он не существовал, следовательно он не может сформулировать сам для себя критерий суждения. Он в любом случае «дается». Итак, если этот критерий нам присущ, если он внутри нас, это еще не означает, что его источник — мы сами: он черпается из нашей природы, то есть дается нам от природы (причем под словом «природа» очевидным образом подразумевается слово «Бог», указывающее на конечный источник нашего «я»). Только это может быть признано альтернативой разумного, не отчужденного метода.
По мотивам: Луиджи Джуссани. "Религиозное чувство".
***
P/S.
Оригинал взят у
itsitizen в О соотношении знания и веры...
Journal information