«Шесть человек войдут в ад за год до Судного дня».
Его спросили: «О Пророк, кто же они?»
Он ответил: «Правитель, притесняющий подданных,
араб, верный клановой поруке,
высокомерный вождь,
лживый торговец,
благополучный невежда и
завистливый ученый».
***
Особое место в традиции ислама (уникальное и весьма важное), занимает СУФИЗМ.
Слово “суфи” по всей видимости, происходит от наименования грубой рубахи из верблюжьего волоса, которую носили мусульманские аскеты и подвижники.
При этом это же слово означает человека, верящего в непосредственное приобщение к Всевышнему и подчинившего свою жизнь этой святой цели. Бируни в свое время этимологически возводил термин "суфи" к греч. sophos – мудрец. Жизнь, подчиненная какой-либо высокой цели, часто ассоциируется с Дорогой, и суфи обычно именуют себя людьми Пути, имея в виду путь к Истине, являющейся одним из имен Всевышнего. “Быть суфи означает быть таким, каким ты был до того, как появился в этом мире”, – сказал по этому поводу знаменитый суфи, багдадский шейх Абу-Бакр ас-Шибли. "Место сердца в знающем и совершенном человеке словно гнездо камня в перстне" - говорит Ибн Араби. "Кто правдивый мурид? - Тот, кто говорит слово из сердца" - читаем у Абу-л-Хасана Харакани.
Суфизм характерен для всех направлений ислама. Возникший практически сразу с возникновением исторического ислама, суфизм существует и по сей день и переживает коллосальное возрождение. Также как нельзя помыслить христианства – без монашества, подвижничества и аскетизма, так точно нельзя помыслить ислам без суфизма. Правда, если христианство предполагает внешние институциональные формы любого вида подвижничества /иначе это рассматривается как “прелесть” и “соблазн”/, то таких формально-институцианальных систем, ислам не знает. Суфизм шёл от практики к теории /созерцанию/, и первоначально его носителями были дервиши – странники, бродившие по необъятным просторам исламского мира простиравшемся от Гибралтара до Ганга. Суфизм в большей степени есть движение души, но, как и в христианстве, суфизм ещё на ранней стадии своего развития имел различные школы, традиции, ордена. В средние века в исламском мире постоянно возникали, дробились и исчезали суфийские братства, носившие имена основавших их суфийских мудрецов.
Пожалуй, из наиболее ранних суфий, наибольшую известность получила и в мусульманском мире и в Средневековой Европе - Раби'а ал-'Аддавиа. Эта молодая женщина была рабыней в одном богатом доме г. Басры. Раби'а выполняла самую невозможную, с точки зрения аскетической практики, обязанностей – наложницы. В христианской традиции таковой женщиной является Мария Египетская до своего обращения ко Христу. Но в отличии от Марии Египетской, которая грешила по своей воле, Раби'а делала это только из послушания к своему хозяину. Она верила, что в отличие от её бренного тела, её душа всецело принадлежит одному только Богу. Её слова, которые потрясли не только мусульманский мир, но и христианских послов Людовика IX находившихся при дворце Багдадского халифа, звучали так: “Надо любить Бога так, чтобы при этом не думать об ужасах ада и не желать радости рая”. То есть Бога надо любить Самого по Себе, а не из-за страха будущих мучений и не из-за будущего блаженного воздаяния. Ей же принадлежит фундаментальный тезис о том, что "пыл любви к Богу сжигает сердце". Со временем, Раби'а смогла купить свободу и стала вести благочестивую жизнь, являясь при этом родоначальницей большой суфийской школы в которую входило не только огромное количество женщин, но и большое количество мужчин. Умерла она в 801 году. В этом контексте важнейшее значение в суфизме имеет принцип бескорыстия, незаинтересованности. К Всевышнему нельзя обращать мольбы о ниспослании благ, любовь к нему не должна иметь внешней, отличной от него цели, причем ригоризм этого требования достигает в С. пределов, не подвластных логике: на восклицание мурида "Я хочу не хотеть" Абу-л-Хасан Хара-кани отреагировал укоризненно: "Но этого он все-таки хотел!".
Пытаясь донести до людей смысл суфизма, эти замечательные подвижники говорили о том, что главное в вере - это не внешнее, а внутренняя установка сердца и щедрость души. Как писал великий суфи Джелал-ад-Дин Руми:
“Вы, взыскующие Бога средь небесной синевы,
Поиски свои оставьте: Вы – есть Он, а Он есть Вы.
Вы – посланники Господни, Вы пророков вознесли,
Вы – Закона дух и буква, Веры твердь, Вы – Правды львы,
Знаки Бога, по которым вышивает вкривь и вкось
Богослов, не понимая суть Божественной канвы.
Вы – в источнике бессмертья, тленье не коснётся Вас,
Вы – ковер для Всеблагого, трон Господен средь травы.
Для чего искать Вам то, что не терялось никогда?
На себя взгляните – вот Вы, от ступней до головы,
Если Вы хотите Бога увидать глаза в глаза,
Со своей души смахните пыль смиренья, сор молвы,
И любой, как я когда-то, истиною озарен,
В зеркале Его увидит, ведь Всевышний – это Он”.
Пожалуй, наибольшую известность среди суфиев приобрел багдадский мудрец ал-Халладж (ум. 922 г). Он прославился тем, что юродствовал и объявлял себя абсолютной истиной, чем подвергал в ужас окружающих его мусульман (его считали жутким богохульником).
"Мой дух - всеобщий дух, и красота
Моей души в любую вещь влита...
Разрушил дом и выскользнул из стен,
Чтоб получить вселенную взамен.
В моей груди, внутри меня живет
Вся глубина и весь небесный свод".
(Омар Ибн ал-Фарид).
Когда у ал-Халладжа спрашивали: “Почему он не идет в Мекку на паломничество?”, он отвечал: “Я сейчас иду туда” и начинал вращаться во круг самого себя. Если юродство в христианстве считается одним из высочайших вершин праведности и юродивому позволяется обличать власть имущих в случае с ал-Халладжем это не прошло (он обвинял халифов в том, что они не отвечают своему высокому призванию – быть наместниками Пророка, являясь на самом деле обычными горделивыми царями наслаждающимися тиранической властью), он был приговорен к казни через повешение. Ему инкрементировалось: богохульство и оскорбление величия халифа. При этом он оставил по себе память великого мученика, отдавшего предпочтение вере, а не собственной жизни. Современный суфизм говорит о том, что мысли и слова ал-Халладжа истины, однако говорить об этом неподготовленным людям НЕЛЬЗЯ.
Классический суфизм выделяет следующие стадии подъема мистика к Абсолюту: шариат (закон) - ревностное исполнение предписания ислама, которое, собственно, обязательно для любого правоверного вообще и еще не делает суфием; тарикат (путь) - послушничество у наставника, носителя традиции (пира) и аскеза, мыслимая как очищение души постоянными мыслями о Боге и отказом от суетных вожделений; марифат (познание) - постижение сердцем единства себя, мира и Бога; хакыкат (истина) - ощущение непосредственного чувственно данного единства с Богом. Исходной точкой мистического пути суфия выступает особое состояние духа, сосредоточенное только на Боге. "Я сказал: "О Боже, мне надо тебя!" И услышал в тайне своей: "Если хочешь меня, будь чист, ибо я чист, не нуждайся в тварях, ибо я не нуждаюсь!" (Абу-л-Хасан Хара-кани в "Свете наук"). Отрешенность от внешнего мира - необходимое, но недостаточное условие для постижения божественной истины: от суфия требуется особая способность усмотрения за пестрым покровом преходящего бы-вания свет абсолютного бытия, способность
"Сквозь земные вещи заглянуть
В нетленный свет, божественную суть".
(Омар Ибн ал-Фарид).
В этом контексте момент Таухид являет собой апофеоз духовного синтетизма:
"Моя любовь, мой Бог - душа моя.
С самим собой соединился я".
(Омар Ибн ал-Фарид).
Вместе с тем, с другой стороны, человеческое богопознание оборачивается Божественным самопознанием: "человек для Бога - зрачок глаза, ... ибо им Бог созерцает свое творение" (Ибн ал-Араби), - микро- и макрокосм сливаются в одну божественную целостность.
Суфии, прежде всего люди, которые видят в другом человеке – душу ищущую Бога и видят Бога – ищущую человеческую душу.
Для ортодоксальных мусульман Любовь – это послушание Богу, но суфии ощущают Любовь как единение, ибо цель суфия есть соединение, слияние с Богом. Замещение в человеке человеческих качеств…божественными, а затем и метафизическое единство. Исчезновение себя в любви Божией. Цель одна, но методы различны. Суфизм – “это Путь на котором Бог понуждает тебя умереть для себя, дабы жить для Него”. Нужно сказать, что ортодоксы всегда относились к суфизму с подозрением, но благодаря трудам ал-Газали отношение к суфизму изменилось в лучшую сторону. Ал-Газали, благодаря своему авторитету знатока и толкователя Корана, удалось доказать богоугодность суфийского Пути. Он обеспечил мистике законное место в исламе, после чего возникает бурный расцвет суфизма /XII-XIII века/. Огромное место в суфизме занимают труды испанского мусульманина Ибн-Араби, который привлекал язык неоплатонизма и гностицизма для описания мистического опыта, который он переживал в своих откровениях. Одновременно в исламском мире распространяется суфийская поэзия. Одно только имя гениального математика, астронома и поэта Омара Хайама известно всему просвещенному миру. Но это уже отдельная тема.
Journal information