Предположим, что война культурных миров и цивилизаций имеет прямое отношение к духовной составляющей современного человека. При этом (в духовном отношении), пока ангелы борятся с аггелами, за сердце человеческое (если позволите перефраз известной мысли Достоевского), человек с "завидным" постоянством и неистовством, продолжает уничтожение подобных себе "сокамерников" по временному местожительству Земля, тем самым обессмысливая и эту борьбу и само наличие борящихся. Ирония Провидения или следствие обезбоживание рода людского, остается за "кадром", поскольку финальная история этой странной трагикомедии ... написана.
Существует авторитетное мнение, что скорбная история мира, есть история за спасения всех нас. Модели общего апокатастасиса, хилиазма, вечного проклятия и вечного блаженства в той или иной степени отражают эти представления, а по сути, являют титанические потуги человека найти Смысл в безбрежном океане бессмысленного. В его могучем реве, порой неслышно пророческого гласа пастыря и жалобного стенания души над свежевскопанной могилой, но и его рев и этот глас и это стенание, ничего не значат для общего хода "вещей" и "вечного ока" Вселенской Бездны. Вечное Ничто, как Вечное Всё или борьба с бессмысленностью, как смысл в самой борьбе.
Только страх и ужас перед неизбежностью и бессмысленным фатумом, заставляет нас искать смысл и вселенское значение со-бытия в том, в чем его нет. Небеса внемлющие голосу человка, Вселенная прислушивающаяся к его скорбному плачу, услышанная молитва и благословение, как впрочем и проклятие -- все это переплетенно в стихийный клубок фантасмагорического бреда. Одни и те же уста, сегодня благословляющии, а вечером проклинающии, становятся мерилом истинности и самозначимости Бытия ... "лежащего по ту сторону добра и зла", посылающего дождь и тепло "на праведных и неправедных". Нет предела человеческому чувству ... собственной значимости, при одновременном чувстве собственной ничтожности.
Так например, в философии Гегеля чувство собственной значимости человека достигает высшего накала. Главный русский гегельянец И. Ильин даже назвал свою книгу «Философия Гегеля как учение о конкретности Бога и человека». Ключевым словом здесь является «конкретность» в том смысле, в котором его понимал Гегель; а именно, перед нами индивидум, все общее по отношению к которому является его предикатом, они как бы срослись вокруг одного индивидуума. Таков Бог в своем максимуме, но таков и человек, пускай на своих временных, конечных стадиях, но все равно он является как микрокосм, миниатюрным повторением самого Абсолюта. В целом, конечно же, эта идея не нова. Например, в индийской философии, Лотос потому является символом мира, что его семя, повторяет форму самого цветка. Внутри цветка микроцветок. Одним словом, гегелевская мысль сводиться к тому, что элемент повторяет структуру целого. Таким образом, человек не просто часть Абсолюта, или какой-то его образ, идея, но человек, в каком-то смысле повторяет, правда в миниатюре, структуру самого Абсолюта. Гегель показывает, что процесс творения мира Богом и самопознание Бога через мир может быть рассмотрен через эту миниатюрную модель-зеркало, через самосознание человека, через его выход в историю и через создание идеального государства (надо сказать, что для Гегеля это было совершенно священная идея. «Справедливое государство», в котором реализуются высшие духовные ценности). Таким образом, человек познает самого себя. И бог-Понятие познает самого себя. Человек и есть высшая точка в самосознание бога. Можно сказать, что только в человеке гегелевский бог познает самого себя. Забавно, но человек становится единственно-возможным "узлом" -- физического, метафизического, пост-метафизического, при этом оставаясь в своей "стихийной природе ... иррациональным.
Эманируя до низших форм эмпирии, отражаясь в ней как еле заметное основание вещей, Дух возвращается к себе в акте вечного самопознания. Его творческая разумность, есть стихия мысли – творящая и порождающая в акте познания само себя. Будучи ограниченной и несвободной в эмпирическом мире, утративший свою беспредельность и вступившая в сферу инобытия, Дух, сохраняя интеллектуальную активность, представляется одновременно субъектом и объектом познания. Он как бы осуществляет странную задачу – восстановление первого через раскрытие и осуществление второго. Свобода есть познанная необходимость. Здесь, ярко выраженная пантеистически-рациональная модель Универсума, или как называли ее русские философы «панлогизм». Но, и это, пожалуй, самое важное, Разум является не одной из способностей в этом процессе, а Разум как раз-то и есть весь этот процесс в целом. Эстетизация разума у Гегеля доходит до того, что в принципе, разумом является все в любых своих состояниях. Если посмотреть в Гегелевскую философию природы, то можно увидеть, что и время, и пространство, и вещество - это тоже разум, но только в несколько превращенных формах. И как только любой из этих «феноменов» начинает двигаться и развиваться, он сразу становится носителем Абсолютного Духа. И вот здесь-то, в этом интеллектуальном апофеозе, двусмысленность достигает своего Максимума. Потому что, если Дух и Разум есть все, то тогда чем же является то, что Духом и Разумом не является. Здесь рационализм доходит до своего высшего накала, дальше идти некуда. Человек, поставлен на высочайший пьедестал почета нарцисстического самолюбования и чувства собственной значимости, исторически после которого, произошла череда ужасающих воображение войн и рождение инфернальных режимов. Песочный город был смыт иррациональными стихиями и в зеркальном отражении благородного лица, проступил облик и морда Зверя! Духовная аннигиляция состоялась и океанские волны стихийной природы поглотили мертвые статуи, испарив в утреннем тумане гордые волнения духа. Тогда было время беззакония ... закона выживания и жизни смерти.
«Ибо тайна беззакония уже в действии, только не совершится до тех пор, пока не будет взят от среды удерживающий теперь», -- говорит апостол и эти слова, свидетельствуют о хрупкости смысла-опоры перед колоссальным давлением всего бессмысленного. «Одни полагают, что под этим (должно разуметь) благодать Святого Духа, а другие - Римское государство. С этими последними я больше соглашаюсь. Почему? Потому, что если бы (Апостол) хотел говорить о Духе, то не выразился бы об этом неясно, но (сказал бы) определенно, что теперь препятствует ему (антихристу) явиться благодать Святого Духа, то есть дарования. Кроме того, надлежало бы ему уже придти, если тогда он должен придти, когда оскудеют дарования, потому что они давно оскудели <...> Когда прекратится существование Римского государства, тогда он (антихрист) придет. И справедливо. Потому что до тех пор, пока будут бояться этого государства, никто скоро не подчинится антихристу; но после того, как оно будет разрушено, водворится безначалие, и он будет стремиться похитить всю - и человеческую, и Божескую - власть. Так точно прежде были разрушаемы царства: Мидийское - Вавилонянами, Вавилонское - Персами, Персидское - Македонянами, Македонское - Римлянами; так и это последнее будет разорено и уничтожено антихристом; он же будет побежден Иисусом Христом» (св. Иоанн Златоуст).
Не берусь судить о том, кто или что этот "удерживающий", но одно совершенно очевидно -- тайна беззакония в ... действии! Как минимум уже две тысячи лет. В контексте этой парадигмы, говорить о временах "тихих и безмятежных", может только конченный романтик, заряженный поп-толоконный лоб, ловящий миг политик и раб мира сего, мальчик-мажор и т.д., одним словом, те чей жизненный горизонт ограничивается соотвествующим патологическим заболеванием :).
Беззаконие в действии и это наш ФАТУМ!
Journal information