В Москве, где проживает два миллиона мусульман и около двух миллионов рабочих-мигрантов, есть только четыре мечети, и муниципальные власти неоднократно отказывались строить больше мечетей, несмотря на острую потребность в них. Многие молодые люди становятся практикующими мусульманами вовремя своего пребывания в России. На базарах России ислам становится важным средством организации жизни, а также обеспечивает соблюдение гигиены и моральных норм. Через ислам молодые таджикские мужчины приобретают позитивное восприятие своего унизительного рабочего быта и становятся религиозными практиками. Мечети все чаще используются и понимаются как центр социальных, образовательных и политических мероприятий. После молитвы активисты собирают вокруг себя многочисленные группы людей, стремящихся узнать больше информации по различным вопросам, особенно связанным с миграцией и политикой в мусульманском мире, и эти темы обсуждаются и открыто дискутируются.
Россия находится между Европой и Азией, из-за этого расположения она всегда рассматривает себя как связующее звено между Востоком и Западом. Об этих отношениях было написано много. Хотя окончание советского периода побудило Россию ориентироваться на Запад в сфере экономических отношений, политика путинского режима подчеркивает, что Россия продолжает тесно сотрудничать с Азией и с мусульманским Востоком. «Все это происходит в связи с тем, что мы рассматриваем сотрудничество с мусульманским миром в качестве одного из наиболее важных национальных интересов России», (Примаков на 2-ой конференции«Россия и мусульманский мир» в 2008году). Однако, как пишет Роман Силантьев (2007) в своей книге «Новейшая история ислама в России (Политический бестселлер)» ядро русской нации остается православным, в то время, как идеи «русской цивилизации» действительно включают ислам. Есть существенная разница между тесными политическими отношениями России с мусульманскими странами Ближнего Востока и отношениями с собственным внутренним мусульманским миром.
Российские политики не уставая подчеркивают свои хорошие отношения, с одной стороны, с исламом, представленным среди российского татарского населения, а с другой стороны, с несколькими мусульманскими странами Ближнего Востока. Тем не менее, в то время как политологи подчеркивают заинтересованность России в хороших отношениях с исламом и мусульманским миром, они осуждают формы мусульманства, которые выходят за рамки этого узкого определения (татары и мусульмане Ближнего Востока). К тому же чеченский народ (представители которого являются законными гражданами Российской Федерации), рассматриваются скорее, как иностранный элемент и проблема, а не часть российского ислама, не говоря уже о мигрантах из Центральной Азии, которых рассматривают как весьма проблематичное население.
По мнению таких авторов, как Ю. А. Гаврилов, А. Г.Шевченко (2010)4, страх по отношению к мигрантам-мусульманам (включая чеченцев и других представителей Северного Кавказа) занимает даже центральное место вопросах исследовательских центров («Религия в современном обществе»).
Представление России об исламе связано с пониманием положения мигрантов в дискуссиях и ключевой ролью, которую Россия играет в исламе в сегодняшней Азии. В этой статье, однако, я меньше концентрируюсь на макрополитике России, а вместо этого уделяю внимание вопросу о жизни и опыте выходцев из Центральной Азии (особенно, таджиков) в качестве экономических мигрантов в России. В России сам термин «гастарбайтер» (guestworker), который используется для обозначения мигрантов исключительно из Центральной Азии, подчеркивает экономический подход к проблеме. Мигранты из Центральной Азии редко рассматриваются через призму религиозной терминологии, используемой в большей части литературы, исследующей такие темы.
Тем не менее, исследователи и представители власти рассматривают любой конфликт в самой Центральной Азии, как имеющий связь с радикальным исламом (события 2005 г. в Андижане, 2010 г. В Гарме и т.д.). Таким образом, центрально-азиатские мигранты рассматриваются как мусульмане, но при приезде в Россию они сталкиваются с вызовами, связанными с их экономическими интересами и культурным происхождением. Как гастарбайтеры, они стали важнейшей политической проблемой и, следовательно, их мусульманство рассматривается как угроза мирному, доморощенному («своему») татарскому исламу и «исторически хорошим взаимоотношениям с основными мусульманскими странами».
Мигранты и мусульмане в России
Когда мы говорим об исламе в России, мы в основном представляем татар и жителей Кавказа, а не мигрантов. Сегодня мусульманское население России составляет около 20 млн человек, которое включает в себя татар, а также всех мусульман Кавказа (Чечня, Дагестан и т.д.). Эти группы населения уже давно жили в составе Российской империи, но их история представляет собой совсем другую тему. Ориентация Центральной Азии (персо-язычных и тюркоязычных жителей), за исключением Казахстана, на северное направление, а не на мусульманский юг и запад является, с исторической точки зрения, новым явлением, начавшимся в XVIII веке и более четко определившимся в XIX веке. Данная ориентация началась вместе с утверждением российских колониальных интересов в регионе, когда Центральная Азия стала центром борьбы между Британской и Российской империями.
В 20-е годы XX века было образовано пять отдельных советских республик (Казахстан, Кыргызстан, Таджикистан, Туркменистан и Узбекистан) и они были неотъемлемой частью Советского Союза до 1991, когда одна задругой республики заявили о своей независимости. В советский период образовательная миграция между Россией и Центральной Азии была двоякой: студенты отправляли сьна север для получения высшего образования в светских дисциплинах, в то время как россияне отправлялись на юг для получения религиозного образования и с целью развития региона. Например, великий муфтий России Равиль Гайнутдин получил религиозное образование в медресе в Бухаре . Для Центральной Азии Россия была центром советской империи, и желающие сделать карьеру в своей собственной стране отправлялись туда на время: для того, чтобы выучиться или приобрести опыт. В то же время Бухара была исламским центром в российском представлении и занимала почетное место среди тех, кто желал получить религиозное образование. Поэтому во многих постсоветских странах сегодня есть религиозные элиты, которые получили образование в Центральной Азии.
Сегодня в России существует около 6000 мечетей, куда приходят молиться около 20 миллионов официально идентифицирующих себя мусульман, число, которых, по мнению аналитиков, уже в последние 15 лет увеличилось на 40% - не считая мигрантов. Многие из этих мечетей возглавляют имам-хатибы (проповедник, который возглавляет совместную молитву и проводит пятничную проповедь) из числа таджиков, чеченцев или татар.
Москва имеет только четыре мечети, и мэрия города неоднократно отклоняла все предложения по строительству дополнительных мечетей, несмотря на острую необходимость. Мечети Москвы переполнены и каждую пятницу несколько дорог вокруг мечетей перекрываются во время молитвенных часов. Одна из причин, по которой дополнительные мечети не сооружаются, является то, что работники большинства мечетей являются (не приветствуемыми) мигрантами, а не гражданами России.
Когда мы говорим о миграции из Средней Азии в Россию, мы говорим о нескольких миллионов человек, от 30 до 60 процентов трудоспособного населения Таджикистана, Узбекистана и Кыргызстана, или от 1,5 - 2млн таджиков из населения, превышающего 7 млн. Таким образом, миграция является массовым явлением, которое ускорилось в 90-е годы XX века. Исследования миграции, особенно экономических аспектов, показывают, что мигранты отправили 2,6 млрд долларов в 2008 году, что составляет 52 процента валового внутреннего продукта Таджикистана, это только один пример. В 2012 году в России находилось 4,8 млн мигрантов из Центральной Азии. В 1990-е годы большинство мигрантов состояли из русских из бывшего Советского Союза, переселявшихся в Россию, но такая миграция резко сократилась, что позволило Центральной Азии стать основным источником мигрантов в Россию. В 2011 уже 40,95% мигрантов в России приехали из стран мусульманского большинства .
Согласно данным Всемирного банка, денежные переводы таджикских мигрантов составили 47% от ВВП страны в 2011 году, таким образом, Таджикистан возглавил список стран, лидирующих по поступлениям денежных переводов от мигрантов.
Мигранты из Центральной Азии работают в основном в строительном секторе, в бизнесе (например, базарах) и в секторе государственной службы (в основном подметают улицы, убирают мусор). Такая работа носит ярко выраженную пост-колониальную форму и, следовательно, вопрос о чести и статусе, очевидно, является важным.
Борис Нийсванд в своей книге о миграции и религии среди мигрантов из Ганы упомянул, что мигранты проходят через унижение во время трудовой миграции, но с высоко поднятой головой возвращаются к себе на родину. Для таджикских мигрантов важно не только добиться экономического успеха (сегодня это редко удается), но и обратиться к религиозным ценностям (что может помочь достичь независимости от экономического статуса). Интервью с мигрантами, особенно из Таджикистана и Узбекистана, подтверждают, что многие молодые люди стали практикующими мусульманами во время пребывания в России.
С одной стороны, на это их натолкнули враждебность русских и социальный контекст. С другой стороны, их религиозная идентичность стала главным факторам этнической границы, в рамках которой к русским предъявляются требования уважать честь и достоинства мигрантов, и мигранты считают, что русские злоупотребляют алкоголем. Это религиозная идентичность, следовательно, вначале формируется на основе прямого контакта с другими мусульманами, во-вторых, с русскими-христианами и нехристианами, и в-третьих, в виртуальном контакте.
В дальнейшем я буду использовать некоторые конкретные примеры, чтобы отобразить социальное поле, в котором мигранты живут и формируют свое мнение об исламе. Таким образом, я утверждаю, что в России существует конкретный контекст, предлагающий мигрантам способ сохранить ислам в качестве моральной грани для оценки отношений и постоянно помогающий им реадаптироваться к быстроменяющейся социально-экономической и политической ситуации. Для ясности я приведу результаты этнографического обследования на московском базаре.
Базары как платформы религиозного обучения
Базары являются неотъемлемой частью постсоветской экономики, так как они являются основными местами, в которых экономика продолжает функционировать и постоянно адаптироваться к быстроменяющимся условиям и законам. Москва окружена базарами, где товары ввозят и вывозят. Наряду с созданием европейских рынков (Ашан, Saturn, Media Markt, Real ит.д.) в последние пару лет число базаров быстро снизилось, что является результатом нежелания строить новые базары мэрии города Москвы. После закрытия в 2010 году Черкизского рынка, не самого большого среди себе подобных, конкуренция среди базаров стала расти. Руководители базаров больше не в состоянии обеспечить преемственность, и базары регулярно закрывают на некоторое время или навсегда, а некоторым даже не удается открыться.
Базары это микро-государства в том смысле, что имеют свою иерархию, аппарат безопасности, жилье и т.д. Центральная Азия широко представлена на всех уровнях от ОМОНа до аробакашей (подвозчики груза). Некоторые из базаров предлагают жилье для аробакашей и бригадиров, которое в основном представляет собой контейнеры для проживания от 6 до 12 человек. В этих контейнерных деревнях ислам становится основным способом организации жизни, а также обеспечивает соблюдение гигиены и моральных норм.
Другими словами, ислам организует общественную жизнь. Хотя практикующие не всегда молятся и тем более не всегда находятся вместе, они устанавливают рамки поведения. По мнению таджикских мигрантов, являющихся аробакашами в большинстве контейнеров, люди регулярно молятся или по крайней мере делают это во время месяца Рамазана. То же самое относится к бригадам строителей, которые молятся часто под руководством человека, который совершил паломничество-хадж. Ритм ислама соблюдается посредством регулярной молит
Сегодня очень мало политически активных мигрантов, которые могли бы противостоять незаконным методам полиции, мигранты из Центральной Азии вместо этого предпочитают положение религиозных мучеников. С помощью молодого таджика, сопровождавшего меня во время посещения базара, я познакомилась с «религиозными авторитетами». Одна группа состояла из трех молодых людей, одетых в простые белые свободные одежды давачей (Таблиги Джамаат). Эти авторитеты вместе управляют магазином и одну треть своего времени проводят на базаре, остальное время оставляют для призыва («дават») и для своих семей, оставшихся в Центральной Азии. В другом месте стоит человек без явного дела, который разговаривает с другими таджиками.
Его брюки приподняты выше щиколотки. Он является практикующим салафитом, отвергающим любые другие виды религиозной практики, кроме Корана и хадисов, и он убеждает ребят, что ислам является сам по себе культурой (что не существует таджикского ислама). Эти авторитеты открыты для всех во время дискуссий, например, когда молятся вместе с другими. Это часто случается во время Рамазана или во время дискуссий. Суфиев невозможно определить по внешности, но можно узнать о них от других. Среди таджиков на базаре трудно найти члена Хизб ут-Тахрир, по причине того, что большинство членов этой организации имеют высшее образование и активны больше на политическом уровне. Их можно найти вокруг мечетей.
Сопровождающий меня молодой человек знаком с ними, и он проводит свое свободное время вместе с ними в дискуссиях об исламе. Рабочая нагрузка на базаре позволяет делать длительный перерыв, и молодой человек может позволить себе пойти на встречу с друзьями, работающими п
Религиозные авторитеты (по словам информатора) - каждый со своей точки зрения - отвергают ислам как этнический компонент. Вместо этого они предпочитают дискурс, утверждающий, что ислам – это универсальная концепция, которая объединяет самые разные этнические группы и обеспечивает безопасность, справедливость и моральную концепцию для политики и общественной жизни. Они считают Россию хорошим местом для свободы вероисповедания и утверждения права на свою веру. Хотя некоторые иногда признаются, что у них есть русская жена и таджикская жена после возвращения в Таджикистан. Любая этническая критика отвергается, учитывая, что несколько миллионов россиян являются мусульманами.
Тем не менее, в то время как вышеупомянутые авторитеты выступают за определенное направление в исламе, большинство молодых людей (как и мой информатор) сохраняют свое представление об исламе, тесно связанное с Таджикистаном. Так, любой вопрос или разногласие среди юношей завершается звонком или обращением по почте Эшони Нуриддинджону в Таджикистане, чтобы получить его мнение. Эшони Нуриддинджон является влиятельным религиозным авторитетом из известного духовного рода в Таджикистане, который использует интернет для общения с молодыми таджиками по всему миру. С ним консультируются тысячи таджиков и, когда он посещает Россию, он встречается с мигрантами. Многие рабочие и этнические группы делают базары Москвы и Подмосковья уникальными микромирами религиозного взаимодействия. Ислам не представляет собой народ, но экономические отношения и множество форм ежедневных взаимодействий. Однако религиозность постоянно присутствует, ломая экономические иерархии (торговцы относятся с большим уважениям к муллам аробакашам), определяет эмоциональные отношения (между представителями обоих полов или среди различных этнических групп) и присутствует в отношениях с семьей после возвращения в Центральную Азию (компенсация за унизительные условия труда). Социальная и экономическая область базара не подвластна религиозным правилам, нельзя определить какую-то этническую группу более религиозной, чем другую.
Вместо этого люди постоянно и творчески интерпретируют свои отношения с другими и используют ислам как способ построения качественных отношений. Порой это делается, чтобы дистанцироваться от чувства унижения или от экономической или социальной изоляции, в то время как в других случаях это делается, чтобы восстановить связь с людьми другого происхождения. Таким образом, можно одновременно работать на базаре и не быть религиозным, многие молодые люди из Центральной Азии действительно поддерживают контакты с религиозными людьми в разное время. Тем не менее, следует отметить, что ни ислам, ни этническая принадлежность не толкает мигрантов из Центральной Азии к тому, чтобы создавать более крупные сообщества с определенным политическим влиянием.
Политический ресурс «Ислам»
Как правило, выходцы из Центральной Азии не были политически активными в России, даже тогда, когда дело доходило до отстаивания их прав. Обычно они являются мячом в руках российских властей и в выборах мэра 2013 года мигранты стали боксерской грушей для всех политических партий. Все проблемы, будь они экономическими, социальными или политическими, идут от «гастарбайтеров».
Этот феномен ученые наблюдали и в других регионах мира. Тем не менее, медленное развитие формальных структур и институтов не отменяет неформальные попытки встреч и обсуждений, имеющих отношение к данному вопросу.
Мечети являются центральным местом для социальных, образовательных и политических мероприятий. После молитвы многочисленные группы формируются вокруг активистов, которые пытаются повысить свою осведомленность по некоторым вопросам, кажущимися важными для общественности. В этом контексте вопросы миграции и политики в мусульманском мире обсуждаются и открыто дискутируются. Эти группы имели решающее значение в формировании мнения и сознания людей. Порой такие важные лидеры, как Эшони Нуриддинджон или политические лидеры, как Мухиддин Кабири (лидер Партии исламского возрождения Таджикистана) приглашают мигрантов поговорить. Они используют мечеть в качестве одного из возможных мест для встречи и, таким образом, показывают, что ислам объединяет людей в социальном и политическом плане. Такие встречи участники снимают на фото и видео и сразу распространяют с помощью мобильных телефонов и, следовательно, охватывают значительную часть мигрантских общин. Таким образом, смысл этих встреч доходит даже до тех, кто работает на базарах или на строительных площадках и не может присутствовать на таких встречах.
Относительно мало людей участвует в создании политических образовательных це
В то время как Иззат Аман собирает большие аудитории для обсуждения таких идей, большинство мигрантов боятся заниматься политической деятельностью и предпочитают рассматривать ислам как общественный и индивидуальный ресурс.
Это связано с политическими событиями в регионе и давлением на ислам со стороны некоторых режимов в Центральной Азии. Любое политическое изменение на родине имеет непосредственное влияние на мигрантов. Так, с 2010 года правительство Таджикистана провело массовую кампанию против религиозного образования за рубежом, что вынудило тысячи молодых людей прервать свое образование в странах с мусульманским большинством и переехать в Россию (а не в Таджикистан, где они могли подвергнуться преследованию). Россия является сегодня главным «центром» для мигрантов, которые планируют и финансируют свои поездки в мусульманский мир. Россия не помогает этим мигрантам в мобилизации необходимых средств для их образования, в то время каких целью является уже не Таджикистан, а другие мусульманские страны по их выбору.
Заключение
Во введении я упомянула двойные стандарты, которые применяются к исламу в России. Они также отражаются в общинах мигрантов, которым, с одной стороны отведена роль жертвы в политике, где ислам используется, чтобы преобразовать унизительные условия и привить порядок среди повсеместного отсутствия порядка и безопасности. С другой стороны, мигранты приезжают из хаотичной среды, чтобы реализовать свои собственные интересы в религиозном образовании.
Мигранты в России постоянно находятся в движении: люди циркулируют, меняют работу, реагируют на изменения, избегают небезопасных рейдов полиции, адаптируются к экономическим сдвигам, и в конечном итоге, покидают Россию и возвращаются домой к своим семьям или отправляются в мусульманские страны для дальнейшего обучения или работы.
Религиозная община верующих не является абсолютной. Интенсивность, с которой мигранты идентифицируют себя с исламом или практикуют свою веру, быстро меняется. Но ислам, безусловно, является одним из самых важных ресурсов для самооценки и для оценки социальных отношений, будь то с русскими, православными, мусульманами, или любой другой группой.
Софи Рош, Central Asia Program
Инициатива "Центральная Евразия - Религия в международных делах" (CE-RIA) ставит целью содействие лучшему пониманию религии в Центральной Евразии. Инициатива финансируется Фондом Генри Люса
Источник - http://www.islamnews.tj
Journal information