Морис Мерло-Понти некогда писал, что история сама является террором, и что общее предположение всех революционеров состоит в том, что «непредсказуемость будущего и роль человеческих решений в истории делают политические расхождения неустранимыми, а хитрость, обман и насилие неизбежными». Конечно, это определение террора через коварство, обман, жестокость и принуждение чрезмерно широко. Но в нем отражено то, что жестокость лежит в основе терроризма. Косвенно в нем подразумевается, что в человеческих отношениях насилие широко распространено и общепринято.
Последнее утверждение остается верным несмотря на то, что большинство из нас непосредственно насилие не использует, — это за нас делают другие. Остается оно верным и несмотря на то, что на определенном уровне нашего мышления мы сожалеем о необходимости применения насилия. В нашей общественной жизни есть такие институциональные формы системного насилия, что, нравится нам это или нет, мы морально и экономически поддерживаем его использование посредством правительства, налогов, экономики и даже посредством системы образования ...
Так что же такое терроризм?
Все чаще этот термин используется с эмоциональной окраской, в сущности, для обозначения любого использования политического принуждения, которое мы не одобряем. Один и тот же человек становится и террористом, и борцом за свободу в зависимости от того, одобряем ли мы его дело или нет.
И все же существует основополагающее дескриптивное значение слова «терроризм». Терроризм — это внушение непомерного страха (instill extreme fear). Мотивация, разумеется, может быть патологической, но терроризм может выступать и рациональной стратегией, и тогда это становится предметом морального исследования. Терроризм — это умышленное порождение страха и манипуляция им. Итак, терроризм можно определить так:
Терроризм: Внушение непомерного страха с целью добиться определенной цели; достигается посредством использования насилия или угрозы насилия, обычно против невинных (innocent) людей.
Не важно, кто именно исполняет планы террористов. Важно то, что именно делается и из каких соображений. Может существовать терроризм отдельных личностей, заниматься им могут правительства и армии. Не важно также, каковы цели. Они могут быть различными — социальными. политическими, религиозными или моральными. Что превращает человека в террориста, так это то, какими средствами он пользуется для достижения своих целей, а не эти цели сами по себе. Террор может служить как справедливым, так и несправедливым целям.
Терроризм представляет собой серьезный вызов, когда к нему прибегают осознанно. В этом случае он часто является рационально выбранным средством для достижения определенной цели. Как бы мы ни осуждали терроризм, мы должны признать, что часто он является не менее рациональным выбором, — если рассматривать его лишь как средство достижения определенной цели, — чем многие допустимые конвенционально формы насилия ...
Кайзер, во время Первой Мировой Войны, сформулировал эту мысль споразительной откровенностью. Он сказал следующее:
"Моя душа разрывается, но все должно предано огню и мечу; мужчины, женщины, дети, старики должны быть убиты; не должно остаться ничего — ни дерева, ни лошади. С помощью подобных террористических методов, которые могут запугать, правда, лишь таких выродков, как французы, война кончится уже через два месяца; в противном же случае, если учитывать соображения гуманности, она растянется на долгие годы".
Примерно такое рациональное обоснование, хотя и не сформулированное столь прямолинейно, подразумевалось в случае с бомбежками Токио и Дрездена и атомными бомбардировками Хиросимы и Нагасаки во время Второй Мировой Войны. Все это также террористические акты (Бомбардировки Дрездена, Хиросимы и Нагасаки, вероятно, убили больше мирных жителей, чем все террористы последующих лет. Большинство из ок. 50 миллионов людей, погибших во время Второй мировой войны, были гражданскими лицами и, скорее всего, так будет в любой войне значительного масштаба в будущем. При этом, несмотря на то. что большинство из них не были объектом преднамеренного нападения как гражданские лица, многие из этих смертей были вполне предсказуемы в ситуации ведения военных действий, которые к ним привели ... Только чрезвычайно умелый казуист сможет отыскать существенное моральное различие между преднамеренным (intentional) убийством невинных граждан и их предсказуемым (foreseeable) убийством). Было применено огромное по масштабам и не делающее никаких различий насилие, направленное главным образом против невинных людей. Во всех этих случаях цель заключалась в том, чтобы сломить моральный дух всей страны. Отмечалось, что использование бомб весом в 15,000 фунтов (эвфемистически называемых «daisy-cutters») в Афганистане также было частью плана по устрашению организации Талибан.
Поскольку правительства располагают колоссальными ресурсами, государственный террор часто является наиболее систематическим. ...
Во время Вьетнамской Войны американского офицера, докладывавшего об удручающих перспективах операций в дельте реки Меконг, спросили, каковы должены быть ответные действия. «Террор, — ответил он с милой улыбкой, — Вьетконговцы терроризировали крестьян, чтобы заручиться их поддержкой... Мы должны терроризировать сельских жителей еще сильнее, так чтобы те поняли, что ради собственных интересов они должны быть с нами. Мы должны бомбить и наказывать те деревни, которые непокорны правительству». Затем он добавил: «Конечно, мы этого делать не будем. Это не наш метод... Но то, что здесь нужно — это именно террор».
Вскоре появилось сообщение: «Американские войска и войска союзников разрабатывают программу по разрушению домов и посевов в тех районах, которые снабжают едой и убежищем коммунистические войска. Многие годы американцы отказывались от участия в политике «выжженной земли», оставляя это вьетнамцам. Сейчас американцы непосредственно вовлечены в это» ... Люди со всего света охотно становятся убийцами, если правительство вынуждает их, или, как в случае с террористами, если они искренне верят в свое дело. И между ними не такая уж большая разница. Русские, афганцы, израильтяне, палестинцы, иракцы, индонезийцы, колумбийцы и другие совершали похожие вещи, масштаб которых ограничивался лишь средствами, которые были в их распоряжении. Психолог Дэвид Гроссман убеждает нас в существовании прирожденного нежелания убивать другого человека, но доведенные до совершенства технические приемы убийства позволяют преодолеть это отвращение у большинства людей. ...
Если эпохе холодной войны были свойственна политика сдерживания, и устрашения, администрация Буша сделала краеугольным камнем своей политики предотвращения. Похоже, что в результате этой новой политики США будут готовы действовать одностороннем порядке в любой точке мира в тех случаях, когда они считают, что им угрожает серьезная опасность (Основание для такого рода рассуждений заложил Франклин Рузвельт, хотя он говорил не о терроризме, а о войне с использованием обычного оружия. В мае 1941 г. он сказал: «Некоторые полагают, что до тех пор, пока бомбы не полетели на Нью-Йорк, Сан-Франциско, Новый Орлеан или Чикаго, на нас никто не нападает... Началом атаки на Соединенные Штаты может считаться создание любой военной базы, угрожающей нашей безопасности как с севера,так и с юга... Старинный здравый смысл призывает нас к использованию стратегии, которая прежде всего не позволит врагу создать опорный пункт»). По-видимому, предпочтение будет отдано таким методам, как использование упомянутых элитных войск и широкое применение обычного оружия, а, возможно, и ядерного. Можно расширить границы «войны терроризму»: потребуется лишь незначительная поправка, например, «и против тиранов». Само собой разумеется, что эта конъюнктивная эскалация политики допускает добавление почти любого дескриптивного выражения (например «и против угрозы американским интересам»), так что ее применимость может быть безграничной. После распада Советского Союза многие теоретики размышляли, наступит ли с концом холодной войны однополярный мир с Соединенными Штатами как доминирующей фигурой или воцарится многополярный мир, в котором сила будет распределена среди различных элементов, или может быть, будет что-то совершенно иное. В 2002 году администрация Буша, кажется, решила этот вопрос окончательно. США будут властвовать над миром как единоличный правитель и супердержава, решившая в корне пресекать любые попытки другой силы соперничать с ними в военной области. Но прежде чем такая логика окончательно утвердится, необходимо совершить последний шаг. А именно — расширить сферу использования гипотетического права неограниченного применения силы также и на территории собственной страны. Это предполагает постепенную милитаризацию контроля правительства над собственными гражданами.
Конгресс с готовностью поспособствовал движению в этом направлении, издав Патриотический Акт. Администрация присваивает себе все больше и больше власти и уже готова поставить под надзор религиозные и другие объединения, поощряя доносы американцев друг на друга, и готова лишить любого человека защиты каких бы то ни было законов, навесив на него ярлык «вражеского бойца» («enemy combatant»). Хорошо служит этой цели присвоение кампании против терроризма термина «война». Оно делает людей готовыми к применению крайних мер; оно также позволяет правительству использовать язык войны, тем самым поддерживая людей в высоком эмоциональном напряжении. Противник неопределен (те, кто по сообщениям является представителем «Аль Каиды», сами себя так не называют, к тому же очень трудно найти какую-либо мало-мальски значимую ссылку на Аль Каиду до 11 сентября, за исключением кратких упоминаний); на территории США, по некоторым данным, около пяти тысяч террористов и людей, им сочувствующих, и во много раз большее число заговорщиков за рубежом; все границы на замке. Администрация же располагает полной свободой выбора вести эту «войну» по отношению к кому угодно, находящемуся где угодно.
Тот язык, на котором говорят о войне, был использован в разговорах о борьбе с одним из видов преступной деятельности, и им злоупотребили, чтобы расширить правительственные полномочия фактически беспредельного. Доказательства и улики отходят на второй план. Рональду Рейгану потребовалось 10 дней для того, чтобы, после бомбежки «La Belle» в 1986 году, напасть на Ливию. Лишь 15 лет спустя было собрано достаточно доказательств для осудждения в Немецком суде четырех человек (двух палестинцев, немца и ливийца); и все же, хотя ливиец и один из палестинцев работали в восточно- берлинском посольстве Ливии, еще окончательно не доказано, были ли Кадаффи и высшие чины Ливийского правительства причастны к этому деянию. Биллу Клинтону понадобилось 13 дней, чтобы запустить ответные крылатые ракеты против Судана и Афганистана, вскоре после атак на американские посольства в Кении и Танзании 7 августа 1998 года, хотя не было доказано, что Усама Бен Ладен стоял за этим, а также ни ему, ни кому либо еще не было предъявлено обвинений ни в одном американском суде. Джордж Буш отклонил требования Талибан предъявить доказательства участия УсамыБен Ладенав атаках 11 сентября, прежде чем выдать его США, и начал бомбежки 7 октября меньше чем через четыре недели после злополучных атак. Логика этого раскручивания правительственных полномочий скатывается к тому, чтобы трактовать отсутствие улик как улику. Если противник чрезвычайно скрытен, тогда можно ожидать, что его .деятельность по подготовке удара оставит мало улик. Таким образом, следует ожидать, что отсутствие улик против обвиняемого в терроризме — нормальное явление. Оценка коварства и лживости человека теперь обратно пропорционально зависит от того, сколько улик против него найдено. Антитеррористическое законодательство 1996 года понимает терроризм настолько широко, что приравнивает любого человека, оказывающего какую-либо поддержку террористам, к террористу. Фактически это законодательство запрещает любое несогласие с правительством или его критику. Антивоенная речь, редакторская или другая статья в таком духе автоматически делают ее автора подозреваемым....
Приличные, хорошо одетые люди из Вашингтона, — люди семейные, прихожане, без сомнения добрые соседи и друзья, — вот кто, в конечном счете, несет ответственность за такие действия. В их распоряжении находится беспрецедентная мощь, и им достаточно отдать приказ, и запускается череда событий, которая приведет к взрывам бомб на расстоянии тысячи миль от их дома, в Афганистане или Ираке. Те же. кого такие поступки приводят в ярость и вызывают неутолимое желание отомстить или ответить на то, что они считают неправильным в политике этих людей, располагают только ружьями, взрывчаткой и собственными силами и изобретательностью. Когда они захватывают лайнер или взрывают бомбу, то они террористы. Но то, что они делают, принципиально не отличается от того, что делают или делали другие. Это совершенно не значит, что какая-то или, тем более, большая часть их действий оправдана. Часто даже непонятно, в чем должно состоять предполагаемое оправдание этих действий. Но иногда рациональное объяснение формулируется явно, причем оно таково, что к нему следует отнестись серьезно. Скорее всего, именно так следует подходить к документу 1998 года, составленному Усамой Бэн Ладеном и другими лидерами воинствующих исламских групп, озаглавленному «Декларация Всемирного исламского фронта за джихад против евреев и крестоносцев». Бернар Льюис пишет в «Foreign Affairs»: «Этот документ — великолепный образец красноречия (иногда его язык даже близок арабской поэзии) — открывает нам такую версию истории, с которой большинство людей Запада совершенно незнакомы. Бен Ладен обижен совсем не на то, чего многие из нас ожидали бы». Документ гласит, в частности, следующее:
«Во-первых — уже более семи лет Соединенные Штаты оккупируют исламские страны и саму святую землю, Аравию, разграбляя ее богатства, свергая ее правителей, оскорбляя ее жителей, угрожая ее соседям, используя базы на полуострове как острие в борьбе против соседних исламских народов...
Во-вторых — несмотря на колоссальные разрушения, которые были нанесены народу Ирака руками союза крестоносцев-евреев... американцы не оставляют... попыток вновь повторить это ужасное кровопролитие... Итак, они сегодня возвращаются, чтобы уничтожить то, что осталось от этого народа, и чтобы унизить их соседей-мусульман.
В-третьих — в то время как цели американцев в этой войне религиозные и экономические, она также служит... тому, чтобы отвести внимание от [еврейской] оккупации Иерусалима и убийства там мусульман».
Если я призываю уважать и лучше понять позицию террористов, или революционеров, или сторонников насильственного решения проблемы, императив мой: нужно найти способы как без насилия разрешать проблемы несправедливости, бедности и притеснения — проблемы, которые обычно и лежат в основании таких действий. Как писал Строб Талботт, бывший Заместитель Государственного Секретаря:
«Болезни, перенаселение, недоедание, политические репрессии, и отчуждение порождают отчаянье, злобу и ненависть. Вот источник того, против чего мы боремся, и именно это составляет препятствие, которое не дает арабским и другим режимам предпринять действенные меры против конспиративных организаций... Возникнет искушение свернуть как раз такие программы, которые позволили бы нам вместо ответной войны против террористов перейти в длительную наступательную борьбу с теми ужасными, трудно устранимыми реалиями, которые эксплуатируют террористы, и благодаря которым они находят поддержку у населения, вербуют солдат и получают политическое прикрытие. Вот почему нужно изъять из архивов и вернуть в оборот — причем в международном масштабе — лозунг из политического прошлого Америки: война против бедности. Долгая борьба будет выиграна только в том случае, если она будет вестись и на этом фронте».
Чтобы действительно воплотить эти взгляды в жизнь, необходимо, чтобы совместно со всеми сторонами, вовлеченными в споры, приведшие к насилию, пытались найти творческие решения и другие, то есть те люди, которые не настолько отчаялись, как угнетенные и ущемленные, те, у кого есть средства, возможность и влияние изменить ход событий. Таким образом понятое ненасилие должно быть активным, а не пассивным. В некотором смысле насилие, то есть опора на насилие как на крайний способ решения проблем, более пассивно, чем ненасилие. Насилие очень часто ждет, пока мы окажемся в ситуации, из которой нет выхода, если сидеть сложа руки, и которая уже не станет хуже, что бы еще плохого мы не сделали; затем оно вспыхивает, охватывая и тех, в чью пользу оно вершится, и тех, против кого оно направлено. ...
Ненасилие требует активного участия в проблемах мира и справедливости; ими нельзя пренебрегать, пока ситуация спокойна, нельзя ждать до тех пор, пока не придется посылать войска, когда кровопролитие окажется уже неизбежным. Вот что значило ненасилие для таких политических лидеров, как Ганди или Мартин Лютер Кинг.
Но действительно ли ненасилие «сработает»? Может ли оно решить проблемы несправедливости или подавления? Мы знаем, что на протяжении всей письменной истории применение войны и насилия не срабатывало. Оно не обеспечило мировому сообществу ни мира, ни справедливости. Все что оно приносило — это краткосрочные перемирия, в течение которых народы мира перегруппировывались, переводили дух, готовясь к следующей войне. ...Кто знает. Никто не может предсказать, каковы будут результаты, если такая страна, как Соединенные Штаты, будет продолжать тратить 300 миллиардов долларов в год на разработку методов ненасильственного противостояния и на объяснения людям, как они должны их использовать.
Нужно новая перспектива, в которой, в терминах Канта, люди увидят друг друга как цели сами по себе. Мы должны быть готовы к тому, чтобы культивировать и практиковать поиск человеческой сущности в наших противниках, даже если они и террористы; быть готовы к тому, чтобы искать истину в тех проблемах, которые нас разделяют, а не утверждать собственную правоту и стремиться выработать средства для достижения собственных целей. ...
Насилие — средство тех, кто морально непогрешим.Ненасилие — средство тех, кто осознает свою ограниченность и возможность того, что другие, с кем они в разногласии, отчасти правы и хотят приложить усилия для того, чтобы открыть миру и культивировать истину в интересах примирения без применения насилия.
по материалам статьи Р. Холмс. Терроризм, жестокость и ненасилие - http://navoine.info/holms-terro.html
Journal information